искусствовед, галерист

Эмиль Капелюш
художник

Попробуем не пропустить черные, их глубина, глубокие тени, черные провалы – как звучат в них золотые и красные.

Чернота пространства и провал человеческой глазницы. Импрессионисты боролись с чернотой академической живописи. Вот она – не академическая. Крепкий чай, крепко заваривает.

- Дома это повесить нельзя, - сказала одна дама.

Черную типографскую краску достал по случаю. Дешевые краски Ван Гога и Сутина. Кривые подрамники. Трагическое искусство. Подрамник, как жертва живописной экспрессии. Тема для диссертации.

Попробуем не пропустить: монументальность, небоязнь пространства, совсем редкий случай – отсутствие иронии. Тысячу раз объясняли, что ТАК уже нельзя. Оказывается, ЕЩЕ или УЖЕ можно.

Николай Благодатов
коллекционер

Когда говорят об этой выставке, то акцентируют внимание на интригующей подробности, что это первое публичное знакомство со значительным явлением в нашем искусстве, хотя художник уже ни одно десятилетие интенсивно работает и давно состоялся как крупный и оригинальный мастер.

Да, Михаил Екдишман дитя своего времени и в силу свойств своей личности предпочел радости и муки творчества всем другим. Но как невосполнима наша потеря! Не видеть эти следы напряженного борения духа тогда, когда они создавали и гармонично и постепенно проникать в прекрасный и трагический мир вырастая, углубляясь и возвышаясь вместе с автором. Теперь эта потеря частично восполнилась благодаря активности галереи «Борей». И впечатление от этой выставки ошеломляющее не потому, что она первая, что это новое имя, а потому, что это поразительное по мощи живопись, где нет ни грана общих мест.

Из насыщенно-голубого цвета упругой пластики рисунка, тяжеловесной динамики композиции, энергичной фактуры рождаются образы эпической силы, будь то портрет, натюрморт или абстрактное построение.

Искусство Михаила Екдишмана относится к той области, где превалирует внутренний мир художника со своей мифологией и эстетикой, но в этой мифологии и эстетике спрессован трагический опыт нашего времени. Поэтому не смотря на свое одиночество он, наверное, не одинок и в духовной ориентации и в направленности стилистического поиска. Думается, что эта выставка – хороший повод для серьезного отношения со стороны специалистов к творчеству и работам художника.

ЖИВОПИСЬ ПО БУДНЯМ И ПРАЗДНИКАМ

Александ Секацкий
философ

Лики на его картинах напоминают птичьи, а птицы Екдишмана происходят не из отряда пернатых; скорее, они дальние родичи тех богоподобных птиц Египта, которые уже долгое время не залетают в видимые слои мира. Кисть художника преисполнена языческой силы, но вектор сменился: вместо равномерного распределения силы в пространстве (метод, которым создается природа) применяется метод сгущения и вся концентрация выразительной мощи собирается в квадрат холста. Как ни странно, этот главный прием Михаила Екдишмана является достаточно редким в искусстве, нацеленным на «отсекание лишнего». Жизнь предстает как клубок невразумительности и художник стремится непременно распутать глубок, ухватить нить и, скажем, сплести из нее кружево, по фактуре напоминающее материал жизни, но не более того. Попытка вразумить невразумительное представляет собой прямое подражание творцу, отделившего некогда воды от суши.

Никто, однако, не доказал единственность этого пути и живопись Екдишмана предстает перед нами как контр-аргумент. Переизбыток энергетики, едва умещаемый в ловушку формы, выплескивается на каждого, кто хоть чуточку переступает защитный барьер невнимательности. Холст с трудом выдерживает температуру кипения масла. И, кажется, это важнее, чем отдельные прегрешения против технологии кружевного плетения.

А первое впечатление (которому я обычно не доверяю) было такого. Я рассматривал работы Михаила Екдишмана, расставленные в запасниках «Борея» и невольно переводил взгляд на лицо художника. Не сразу, но я вспомнил виденный в детстве фильм «Синдбад-мореход», ту сцену, где маг заставляет двигаться огромную фигуру, установленную на носу корабля. Одушевление неодушевленного рискованно, оно не проходит даром. С каждым шагом деревянного истукана на лице мага появляется новая морщина.

Тайна лица художника. Не в том ли она, что художник научился тратить авансом отложенное будущее, не взирая на грабительские проценты?

Екдишман не умеет экономить находки, откладывая что-нибудь удачно найденное для следующей находки. Его метод – полная выкладка, как у того знаменитого итальянца Бенвенуто, швырявшего в тигель собственные бронзовые кубки, когда не хватало материала…

Метод дорогостоящий. Ничего не поделаешь. Техника безопасности всегда запаздывает – и когда творится черная магия, и когда делается опасная работа, без оглядки на расплату и на вознаграждение.